* * *
Когда я была молода, и война была молода,
примеряла я платье цвета топлёного молока.
А война носила бордовое в самый пол
и твердила только один глагол.
"Слышь, война, — обращалась я к ней во сне, —
у меня для тебя есть частица "не".
Вот возьми, отведай, на вкус она райский мёд.
И никто не убьёт. Будет только йод
да ещё зелёнка для коленочек-локотков
тех, кто в нашем дворике разделится на врагов
и своих. И неважно станет, кто победит.
Пусть играются, нагуливают аппетит... "
Хохотала война, что безумица, алым ртом.
"Так и будет, конечно, но когда-то потом. Потом!
А пока что здесь я — царица, а ты — раба.
И тебе, моя душенька, рядить меня в жемчуга.
И отдать мне того, кто жених тебе, свет очей.
С кем тебе посчастливилось только пять ночей
провести, а потом он встал на смертельный путь.
И теперь тебе некому на ресницы дуть".
"Не отдам. — Я ответила и оскалилась сукой злой. —
Он вернётся. Он вернётся живым домой.
Он убьёт тебя, дура подлая, уродливая карга,
и подарит мне твои чёрные жемчуга".
