В моем любимом фильме, который я пересматривал множество раз, в «Двадцатом веке» Бернардо Бертолуччи, кульминационная сцена - суд над Хозяином.
Вторая мировая близится к завершению. Фашисты спасаются бегством. Крестьяне, устроившие расправу над местным фашистским предводителем Аттилой, празднуют победу и устраивают суд над хозяином поместья - Альфредо Берлингьери. Он хоть и не был фашистом, и вообще в фильме Альфредо (его роль играет молодой Роберт Де Ниро) - воплощение либерализма и буржуазности, но именно при его попустительстве бывший лакей и управляющий Аттила Меланкини устанавливает фашистскую тиранию. И вот Альфредо оказался перед судом своих же крестьян, которые всю жизнь гнули спину на него, его отца и деда.
Суд принимает парадоксальное решение: Хозяина приговорили к смерти. Но именно Хозяина, а не Альфредо Берлингьери.
Ольмо – коммунист и антагонист Альфредо (в его роли – Жерар Депардье) объясняет: «Хозяин мертв. Но Альфредо Берлингьери – жив. И мы не будем убивать его». – «Но почему?» - «Потому что так он – живое доказательство того, что Хозяин мертв».
Опьяненный победой, концом войны и новой жизнью народ ликует, танцует и веселится. Всеми забытый Альфредо одиноко сидит на стуле посреди двора. Приезжают на нескольких автомобилях представители новой военной администрации – бывшие партизаны. Они разоружают крестьян. Однако веселье продолжается – толпа хватает огромный красный флаг, сшитый из множества полотнищ, и с диким радостным криком убегает.
В этот момент встает Альфредо, подходит к Ольмо и с улыбкой говорит:
- Хозяин жив!
Эта аллегорическая сцена стоит перед глазами сегодня, когда многие уже мысленно политически похоронили Андрея Ермака. Но ведь система, созданная Ермаком, не претерпела изменений. Ни один человек Ермака не уволен из системы исполнительной власти. Детище Ермака, «Единый марафон», продолжает оболванивать людей. Ермаку не вручены подозрения и против него не выдвинуты обвинения. Ермак далее занимает более десяти постов в государстве. «Ермасята» стали особой кастой, способной приспосабливаться к обстоятельствам и воспроизводить себе подобных. Мы в блаженной наивности с гиканьем и улюлюканьем можем бегать за оппозиционной мишурой и гордиться тем, что общими усилиями удалось сбросить ненавистного Ермака.
Но Хозяин-то жив!
